* Опять с сожалением уведомляю, что не смогу – теперь уже, видимо, до конца фестиваля – реагировать на комментарии к этому дневнику. На все вопросы отвечу на той неделе, вернувшись в Москву. Слишком плотные дни. И слишком паршивый интернет в отеле. Именно этим объяняется тот факт, что кому-то я ответил, а кому-то нет. На самом деле я отвечал всем. Но отправляешь ответ – бац, вырубился сигнал. А ты ответ не скопировал. Пишешь заново, отправляешь – глядь, в блоге стоят оба ответа. Убиваешь первый – исчезли оба, и сигнал опять пропал. В итоге в бешенстве вырубаешь компьютер. Без крайней нужды я впредь не буду покупать интернет, если он от swisscom. Ситуация комичная. Открываешь доступные сети – ловится безумное количество запароленных сетей, а твоего факаного swisscom’a, за который ты заплатил сумасшедшие деньги, нет как нет. Исчез с лица земли. (Про сумасшедшие деньги все точно. Я жил в разных отелях, в том числе очень высокого класса, когда платил за комнату не сам. Так там интернет дешевле, чем swisscom в середняцком отеле Канна.) А эта компания рулит, между тем во многих европейских гостиницах – во Франции, Германии, Нидерландах.

* Кстати не без радости сообщаю, что не слишком облажался, напророчив социальный бунт на Круазетт. Канн стал пиком для всеобщей забастовки энергетиков. Они использовали всю свою силу, поэтому не только устроили бурную демонстрацию, но и вырубили ток в каннских залах. Несколько часов те трубили на запасных генераторах. Меня бунт отчего-то миловал. А вот коллега Кичин умудрился прийти на просмотр, на котором экран погас – и с концами. Наступила полная тьма. Только минуты через три на потолке зарделся тусклый прерывающийся огонь. Подождав еше минут десять, коллега Кичин с просмотра ушел.

* Невозможно отвлечься от наших дел. Для вас это уже, наверное, не новость, а я вот только что узнал из сегодняшней Variety, что Михалков создал комиссию по этике, обладающую правом исключать из союза кинематографистов нехороших членов. Ага, у нас теперь, значит, чисточки начнутся! У меня такое ощущение, что скоро стыдно будет оставаться в этом союзе.

* Который день пытаюсь понять: все-таки «Антихрист» фон Триера – деградация или шедевр? Плаховы, которых встретил сегодня второй раз за весь фестиваль (вот вам Канн – можно ходить совершенно разными тропами), считают его очень серьезной картиной. В любом случае (подумал об этом еще вчера), наверное, я неправильно трактовал его смысл, что дьявол – это женщина. Скорее, смысл в том, что секс – это зверь. Оттого все эти звери и птицы на экране: ворон, лань, лисица. Ну да, а раз зверь, то и природа. А раз зверь, то и Антихрист. На пресс-конференции, оказывается, какой-то из западных журналистов попытался типа того что вызвать фон Триера к доске и заставить прямо ответить на вопрос, о чем его картина. Фон Триер его на три буквы послал. Не прямо, но внятно.

* Тарантино отметил вчерашний вечерний смокинговый показ «Бесславных ублюдков» тем, что сплясал на красной лестнице. И сам, и с одной из своих звезд, роскошной в фильме Мелани Лоран. Вчерашняя лестница была, конечно, самой звездной за весь фестиваль: Бред Питт со своей вечной миссис Смит Анджелиной Джоли, Диана Крюгер, которая тоже играет в «Ублюдках», Вирна Лизи, непременная в Канне Шарон Стоун (потому что обязательно проводит тут вечер по сбору средств на борьбу со СПИДом), Энг Ли и даже новый кумир кинодевушек Роберт Паттинсон из «Сумерек».

Сегодняшняя каннская пресса особенно отмечает, что немцев в «Ублюдках» играют немцы, французов – французы, американцев – американцы. Редкое исключение – два канадца (включая комика Майка Майерса) в эпизодических ролях англичан. Это вам не китаянки в ролях японок в «Дневниках гейши» и не японец в роли Чингисхана в «Монголе». Уж тем более не араб Омар Шариф в роли типичного русского доктора Живаго.

Между тем баллы, которые фильм Тарантино обрел сегодня от пятнадцати ведущих французских критиков в Le film français, приличные, но не самые высокие. Эти критики гораздо выше оценивают одияровского «Пророка», «Разомкнутые объятия» Альмодовара и пропущенный мной (надеюсь поймать в воскресенье, в день повторов) фильм патриарха Алена Рене Les herbes folles.

* Высоко – по традиции – оценили французские коллеги и фильм англичанина Кена Лоуча. На сей раз «В поисках Эрика» - Looking for Eric. Вот фильм, который абсолютно выбивается из каннской программы этого года: ни секса, ни насилия, ни эпатажа, ни провокации. И вот пример изумительного режиссера, который работает в своей нише и снимает кино, к которому, по идее, все должны быть равнодушны, но которое все обожают (под «всеми» понимаю фестивальную аудиторию – многие из вас, уверен, о Лоуче до сих пор не слышали). Все фильмы Лоуча обязательно попадают в каннский конкурс. У него гигантское количество каннских наград, включая «Золотую пальмовую ветвь» за «Ветер, который качает вереск». У него бывали и масштабные проекты – всегда про революционный войны: тот же «Вереск» про антибританское сопротивление в Ирландии или более ранняя «Земля и свобода» про гражданскую войну в Испании. Оба фильма были, кстати, про то, что революционные движения, по некой странной логике, всегда заканчиваются тем, что начинают расстреливать своих. Что начинается чистка прямо как в михалковском союзе кинематографистов (правда, в случае Михалкова речь не о революции, а о контрреволюции).

Но большинство фильмов Лоуча – про обычных английских людей. Про их неудачи. Про их удачи. И это почему-то так трогает, оставляет потом такое позитивное впечатление, как редко какое другое кино. Лоуч, мне кажется, один из реально лучших, самых искренне доброжелательных людей, живущих на этом свете. При этом он реальный человек – не идиот, не слюнтяй, не святоша, не моралист. Но и не аморалист. Он свой какой-то. Удивительно, но оказывается, что когда в кинематографе присутствует такой человек – это уникально и неповторимо.

В «Поисках Эрика» - про очередного фирменного героя Лоуча, стареющего почтальона, который спустя тридцать лет удачно и не очень пытается возобновить роман с давней любимой и разобраться с криминальными проблемами сына. Один из фокусов фильма в том, что герой - болельщик «Манчестер юнайтед» и, когда решает очередные жизненные проблемы, представляет в качестве своего альтер эго бывшего форварда «Юнайтед» Эрика Кантона. Ударный эпизод: когда три автобуса болельщиков «Манчестера» приезжают отмстить подонкам за главного героя и, чтобы скрыть лица, надевают резиновые маски с лицом Кантона. После разборки один из них снимает маску – а там настоящий Кантона. Ну, тоже не настоящий Просто герой придумал, что это было бы классно.

Правда, каннскую пресс-конференцию Лоуча именно актер Кантона и сломал. Нечаянно. Многие вопросы, понятно, были обращены именно к нему. Его тупо допытывали, что он думает по поводу исхода финального матча Лиги чемпионов «Манчестер» - «Барселона».

* Сегодня посмотрел один из самых загадочных фильмов, какие видел в жизни – «Белую ленточку», Das weisse Band европейского гражданина, урожденного австрийца, еще одного живого классика Михаэля Ханеке. Пожалуй, только давний «Пикник у Висячей скалы» Питера Уэйра порождал такое же количество загадок. С «Пикником» фильм Ханеке роднит еще и то, что он тоже о строгой провинции прошлого, где вдруг начинаются события, которые противоречат нравам и стилю жизни. Какого времени это прошлое, понимаешь не сразу, а это важно. Но обозначим и отличие фильма Ханеке от «Пикника»: картина Уэйра была не идеологической – метафизической. Как и почему пропали в ней викторианские девушки (пишу «викторианские», хотя действие происходило в Австралии), неведомо, но понятно: они хотели и должны были вырваться из этой жизни. Картина Ханеке – идеологическая. Он продолжает развивать тему, которая волновала его всегда: в чем природа насилия, агрессии, зла.

Анализируя картины Ханеке, приходишь к несколько комичному выводу, что причины упомянутых насилия, агрессии и зла он видит во всём, что видит. Во всем, что существует в мире. Но может, он иправ, и его взгляд – истинно радикальный. Всё порождает зло и психологических монстров. Зло и монстров порождают масскульт и прежде всего кинематограф – см. «Забавные игры» в оригинальном немецком, а не переснятом недавно Ханеке для Голливуда англоязычном варианте. Зло порождает классическая музыка, то удушение ею, те гаммы, которыми с детства убивают девочек-пианисток – см. экранизацию романа Нобелевской лауреатки Эльфриды Елинек «Пианистка».

(Черт! Вдруг подумал о том, о чем надо было подумать раньше: что нынешний президент Каннского жюри Изабель Юппер, сыгравшая главную роль в «Пианистке», должна симпатизировать Ханеке!).

Зло порождает конфликт метрополий и бывших колоний, конфликт между людьми первого и второго сорта – см. «Скрытое». Зло порождает религия, особенно строгая протестантская – см. «Белую ленточку». Ханеке продолжает снимать строго, классически – в таком классическом бергмановском ключе. Фильм черно-белый, без закадровой музыки, начальные и финальные титры идут в тишине на черном фоне. Длина фильма, между прочим. 2 часа 24 минуты. Но нисколько не скучаешь. Действие происходит в идиллической протестантской деревне на севере Германии, где вдруг начинают твориться страшные вещи. Доктор скакал домой – и напоролся на натянутую кем-то невидимую веревку. Погибает,  рухнув под гнилые доски, немолодая женщина, нанятая местным бароном, главным работодателем, для уборки. Потом кто-то отволакивает маленького кудрявого блондина-бароненка в лес, связывает и бросает. Потом исчезает маленький местный дурачок – его нашли в лесу изуродованным, почти ослепленным, хорошо, что живым. Потом куда-то деваются две семьи, имеющие сложные внутренние конфликты и связи с происшедшим.

А потом, оказывается, начинается Первая мировая. Местное сумасшествие становится родственным общемировому – первой истинно дикой всечеловеческой войне.

Целый день хожу сегодня и думаю: кто, что, кого, почему?: Всякая трактовка не идеальна. У всех свои противоречия. В фильме полуозвучивается версия, будто во всем виноваты преправильнейшие и вроде бы послушные дети местного пастора. Думаю, они виноваты, но не во всем. Во всех преступлениях, явленных в фильме, виновны разные. Но дети пастора очевидно виноваты в последнем и главном. Прочие преступления порождены местью – чувство хотя бы понятное. Последнее и главное в фильме – истинной злобой и этаким сатанинским любопытством: а что будет, если с человеком обойтись вот так. Ясно, что Ханеке обвиняет на сей раз именно религию. Строгие, подавляющие личность и тело, правила поведения. Строгие наказания. Строгую мораль. Строгое воспитание моралью приводит к тому, что в итоге мы имеем злобу, агрессию, протест, аморальность. Священник-протестант, воспитывая своих детей, заставляет носить их на плече белую ленточку – знак невинности и чистоты. А дети ненавидят эту чистоту, потому что она их строит и подавляет, и вынашивают гнусные планы отмщения.

Этот сильный слабый пол

В конкурсе Канн показали новый фильм Педро Альмодовара – о любви, ревности и кино

Репутация Педро Альмодовара, наверное, уже несокрушима. Новая мелодрама "Разорванные объятия", прошедшая в конкурсе Каннского фестиваля, почти всеми признается как признак усталости режиссера и, по сравнению с его лентами последних лет, - шаг назад. И тем не менее фильм занял третье место в критических рейтингах, уступив первенство только французской картине "Пророк" Жака Одияра и новозеландской "Яркой звезде" Джейн Кэмпион.

Впрочем, для синефила в картине Альмодовара много пищи. Действие происходит в кинематографической среде, и есть даже "фильм в фильме" - его снимает герой картины Матео, и стиль этой его работы сильно смахивает на "Женщин на грани нервного срыва" самого Альмодовара. Кроме того, будут цитаты из Росселлини, которые сыграют в сюжете решающую роль, и еще много разных кинематографических ассоциаций.
Герой мелодрамы, драматург и режиссер Матео Бланко (Луис Хомар) после автокатастрофы потерял зрение и любимую женщину - актрису Елену (Пенелопа Крус). Он теперь живет под своим литературным псевдонимом Гарри Кэйн. А история того, как он влюбился в Елену, и как красавицу будет ревновать к нему ее любовник-продюсер, пройдет традиционным флэшбеком. Он и позволит Альмодовару в сентиментальную и даже душераздирающую историю любви, расчета и потерь ввести свой фирменный юмор.

Почему-то этого режиссера всегда рассматривают строго в контексте соотношения в его фильмах полов. Теперь снова упрекают за то, что доминируют прекрасные дамы, так что Альмодовар вынужден был поклясться на пресс-конференции, что в следующих фильмах будет больше мужчин. "Мужские персонажи меня пугают, - признается он. - Может, потому, что всегда есть соблазн взять в прототипы себя. Я до восьмилетнего возраста рос среди женщин, может, поэтому сильный пол в моих фильмах - всегда женщины. А мужчин беру, когда надо изобразить каких-нибудь гадов".

Закулисная жизнь кино тоже составляет приманку этого фильма - мелкие интриги и утонченные пакости, которые подстраивают коллеги коллегам. Так, один из персонажей (мужского пола, понятно) подкладывает режиссеру Матео свинью, взяв для монтажа самых худшие, самые провальные дубли. "Если бы кто-то попытался сделать подобное с моим фильмом, я бы его убил", - честно признался Альмодовар.

Гитлер капут - версия Тарантино

Фюрера взорвали в миг наслаждения

Квентин Тарантино верен себе: на этот раз он переписал историю II мировой войны и уничтожил Гитлера со всей его камарильей в миг, когда те в Париже наслаждались кино. Естественно, нацистским. Свой новый фильм о нацистах и тех, кто с ними борется автор нашумевшего "Криминального чтива" представил в конкурсе Каннского кинофестиваля.

Фильм об этом называется Inglourious Basterds, и такую демонстративную безграмотность переводить надо тоже безграмотно - что-то вроде "Безславные ублудки". Или "ублютки". Или как кому взбрякнет. Бред Питт в роли лейтенанта Альдо Райне там говорит на таком невероятном сленге, что это перевести невозможно, и я боюсь, в русском дубляже из фильма получится совсем не то.

Точно так же нельзя здесь дублировать все подряд. Потому что придумана сплошная языковая чересполосица: с французского перескакивают на английский с заездом в немецкий и с включениями итальянской мовы - это придает всему привкус абсурда и поддерживает идею стилевой чересполосицы, ставшей ноу-хау этого фильма. Действие происходит, вы догадались, во время II мировой, время обозначено точно, как у Лиозновой, и как у нее же, есть закадровый справочный комментарий a la Копелян.

Я не уверен, что Тарантино ориентировался на Лиознову, но он совершенно точно ориентировался на весь мировой кинематограф, пародируя все на свете, от немецких военных боевиков до стиля то ли Марлен Дитрих, то ли Милицы Корьюс, а сама идея взята из итальянской ленты 1978 года с одноименным, но грамотным названием.

Фильм получился абсолютно синефильским - с многими приятными ассоциациями. При этом остроумным, лихо скроенным, эпическим и комедийным, лирическим и шпионским одновременно. Прежний Тарантино проглядывает в макабрических кадрах, когда с людей (иногда живых) снимают скальп. Но есть и новый Тарантино: синефильская игра обрела смысл и какой-то совершенно новый мстительный, т.е. осмысленный драйв.

"Ублудки" состоят из четырех глав - на взгляд самостоятельных сюжетов, которые к финалу должны сойтись в одной точке. Начавшись как спагетти-вестерн (музыка стилизована под Морриконе), картина развивается как комедия, чуть пародия, очень накаленный боевик, шпионская драма и романтическая лента 50-х. В первой главе полковник SS Ланда (отличный австрийский актер Кристоф Уолтц), человек с иезуитскими наклонностями, в феерическом диалоге с французским фермером допытывается, где спряталась еврейская семья Дрейфусов. Во второй лейтенант Альдо (Питт) формирует команду из лихих американских евреев с задачей наводить ужас на наци, снимая с них скальпы. В третьей бежавшая от Ланды девушка Шосанна Дрейфус (Мелани Лоран) под чужим именем держит в Париже свой кинотеатр (тут Тарантино окончательно в своей стихии!). Далее возникнет обворожительная немецкая звезда, она же Мата Хари в пользу Британии, Бриджет фон Хаммерсмарк (Диана Крюгер), и с ней несколько больших сцен из шпионского боевика (опять же феерических -  столь же остроумных, сколь и накаленных). Все сконцентрируется вокруг "Операции "Кино" - боевого плана взорвать Гитлера и компанию в этом кинотеатре по ходу торжественной премьеры патриотической ленты о национальном герое Германии. Я в курсе того, как закончилась Вторая мировая, но редко в кино переживал такой азарт и так хотел, чтобы операция удалась. Уже после сеанса сообразил, что Тарантино отнял у нас нашу победу, но обиды не почувствовал - столько в этой фантазии азарта.

Но этого мало. Тарантино все гарнирует милейшей романтической историей, где немецкий супергерой, ставший киноактером, пытается закадрить еврейку-француженку Шосанну, словно и нет нацистской оккупации. И никак не может сообразить, отчего та столь неприступна. Дальше рассказывать опасно - украдешь удовольствие от жуткой интриги. В этой роли немецкий актер Даниэль Брюл, звезда фильма "Гуд бай, Ленин".

Феноменален кастинг: ни одного посредственного исполнителя. Тарантино умеет актеров на съемочной площадке поджечь так, что все становятся гениальны. У Питта, к изумлению многих, роль не главная, но очень колоритная, и сыграна великолепно. Женщины фильма красивы до невероятности, композиции стилизованы безупречно, каждая - отдельный шедевр. Картину режиссер заканчивал рекордными темпами, торопясь поспеть к Каннскому фестивалю. Результат ошеломляет: фильм огромен, но изумительно изящен одновременно. Это тот редкий случай, когда на часы посматриваешь не от тоски, а от опасения, что скоро кончится. По мне, надо вручать Тарантино Золотую пальму, дать хороший приз французскому "Жучку-пророку" и на этом с фанфарами закрыть неудачный 62-й Каннский фестиваль.

Правда, впереди еще Михаэль Ханеке…

P.S. Как стало известно, 70-летний итальянский режиссер Энцо Кастеллари, чей старый фильм "Бесславные ублюдки" вдохновил Тарантино, не только снялся в его картине в роли нацистского генерала, но и сам собирается снять фильм под названием "Карибские ублудки". Квентину Тарантино он объяснил свою затею просто: "Ты же вдохновился моим фильмом, вот и я теперь могу смело копировать тебя"

Старость до слез  // Мультфильм "Вверх"

Алексей МЕДВЕДЕВ, Канн

Часть мундира [ 1 ]

Антон Долин, автор «Эксперт», «Эксперт Украина»

На 62-м Каннском кинофестивале Россию представляет женщина-милиционер

В «Сказке про темноту» роль милиционера Гели исполнила бывшая балерина Алиса Хазанова

Фото: РИА Новости

За последние годы все выучили: участие в Каннском фестивале — вопрос национального престижа. В этом году наших в конкурсе нет. Пришлось смириться — в самом деле, не так много в России режиссеров, способных стать в один ряд с нынешними конкурсантами Ларсом фон Триером, Квентином Тарантино, Педро Альмодоваром или Михаэлем Ханеке. В параллельном «Особом взгляде» присутствует Павел Лунгин с «Царем», красочным эпосом об Иване Грозном и митрополите Филиппе, — тут все понятно, Лунгин в Каннах бывал не раз, за «Такси-блюз» и «Свадьбу» даже получал награды. А откуда этот вылез? Николай Хомерики — и фамилия странная, и возраст едва за тридцать, и публика наша его плохо знает, а в Каннах уже третий раз! «Сказка про темноту», второй полнометражный фильм Хомерики, участвует в фестивале наравне с «Царем» — там же, в «Особом взгляде», показывали его дебютный «977», а чуть раньше наградили дипломом короткометражку «Вдвоем», представленную в программе «Синефондасьон». Столь внушительного каннского стажа нет и у самых именитых российских режиссеров. За что такая честь?

Недоброжелатели вспомнят, что мастерству Хомерики учился во французской киношколе La Femis, а потом успел поработать ассистентом культового режиссера Филиппа Гарреля. Однако ведь не каждый выпускник этого престижного вуза попадает в Канны, да и сам Гаррель там бывал весьма редко, а в последний раз его освистали. В отличие от Хомерики, которому аплодировали.

Забывать про La Femis тем не менее тоже не стоит. Несмотря на имидж раздолбая, который даже «Камера!» и «Снято!» громко прокричать не в состоянии, Хомерики один из очень немногих режиссеров, способных снимать по-европейски: ненавязчиво, но внятно, без русской размашистости и бравурности. При этом снимает он именно о том, что интереснее всего Европе, — о реальной сегодняшней России. Понемногу формируется элитный клуб молодых кинематографистов, сочетающих два этих ценных качества: Бакур Бакурадзе и Валерия Гай-Германика, представлявшие Россию в прошлогодних Каннах, Алексей Герман-младший, получивший два приза в Венеции. А еще сценарист Александр Родионов, писавший для Гай-Германики и Бориса Хлебникова («Свободное плавание» побывало в Венеции, «Сумасшедшая помощь» — в Берлине), и оператор Алишер Хамидходжаев: он снимал «4», «977», сразу два фильма из программы Канн-2008 («Тюльпан» и «Все умрут, а я останусь»), «Бумажного солдата», за которого получил специально учрежденный по такому случаю технический приз в Венеции. В «Сказке про темноту» — точные, парадоксальные, сочетающие поэзию с нецензурной бранью диалоги Родионова и уникальная камера Хамидходжаева, способного вдруг выцепить неповторимую деталь из мнимо-документального хаоса.

Но все вышеперечисленное — тактико-технические характеристики, не более. А ведь «Сказка про темноту» не просто кино, удачно удовлетворяющее всем невысказанным требованиям каннского оргкомитета. Это отличный фильм о самом-самом важном персонаже постсоветского кино: милиционере. Крайние полюса в истории вопроса обозначили Кира Муратова в «Чувствительном милиционере», где страж порядка оказывался носителем трогательной, неофициозной гуманности, и Алексей Балабанов в «Грузе 200», где человек в погонах и фуражке воплощал собой властную вертикаль в самом жутком ее обличье. Над загадкой милиционера бьются и телевизионщики, бесконечно блуждающие по улицам разбитых фонарей, и интеллектуалы — из последних удачных попыток вскрыть образ вспоминается «Кремень» Алексея Мизгирева. Никто тем не менее не догадался до сих пор сделать то, что удалось Хомерики — снять фильм о любви с ментом в главной роли. Причем мент — женского пола.

В начале «Сказки про темноту» сотрудница детской комнаты милиции города Владивостока, носящая ангельское имя Геля, — типичная чувствительная милиционерша: забитых родителями деток из неблагополучных семей кормит мороженым и катает на аттракционах в местном парке развлечений. Один из них в ответ на слащавое «ты мое солнышко-золотце-рыбонька» хладнокровно посылает заботливую тетю забористым матом (увы, каннские зрители должны будут удовольствоваться невыразительным титром «old cunt» — эх, далеко английскому языку до русского). Тетя реагирует неожиданным образом: не озлобляется, не смиряется, не рыдает в углу, а задумывается: может, мальчик прав? Красивая, молодая, одинокая, она без аппетита жует по утрам яичницу, а потом, напялив китель, отправляется на работу. В свободное время ходит на танцы, где ей никогда не достается партнера. Сколько можно? Геля решает забыть о социальной ответственности, как Хомерики — об обязательном для фестивального кино общественном пафосе, и отправляется на поиски неведомого счастья. То бишь мужика.

Трагикомические авантюры Гели сводят ее с тремя бойфрендами. Сперва — обитатель низов, кавказец из овощной палатки, воспринимающий свою щетину как основной признак мужественности и не снимающий кепки даже в постели с женщиной. Потом — равный по положению: лысый и пузатый флегматик-оперуполномоченный, отношения с которым сводятся к традиционным русским заменителям секса: неразборчивому матерному диалогу и совместному распитию водки. Наконец, персона из высших сфер, предприниматель и поэт-самоучка, разъезжающий по улицам в белом кабриолете. Ему Геля для низменных целей не нужна, он любуется девушкой, как художник моделью, но и ей с того — ни тепла, ни прибыли.

В пересказе может показаться, будто героиня этой мелодрамы лишь случайно числится милиционером; штука в том, что именно проклятая профессия не позволяет ей расслабиться, превратиться из функции — мундира, возбуждающего одних и пугающего других, — в женщину. Она лишь придаток к метафизическому образу милиционера. Единственная любовь, которую ей суждено испытать, — нежность камеры, влюбленной в героиню Алисы Хазановой, фиксирующей ее трогательную пластику, любующейся естественностью и простотой этой актрисы-модели (в прошлом балерины).

Обаяние манеры Хомерики — в ее ненавязчивости, необязательности. Не называя вещи своими именами, он избегает очевидных символов и метафор, предпочитая высшую математику как бы небрежного и достоверного в этой небрежности изображения: цифра (например, 977) задана, а что она значит — пойди догадайся. В демократичном пространстве бытовой поэзии жуткие новостройки Владивостока гармонично сочетаются с живописными океанскими просторами, Розенбаум звучит не хуже Галича, а Хазанова — красотка с задумчивым взглядом — куда натуральнее выглядит в форме младшего сержанта, чем в штатских шмотках. Хомерики то ли не желает, то ли попросту не умеет строить линейную сюжетную структуру с экспозицией, кульминацией и развязкой. Структура фильма циркулярная, события и персонажи движутся по кругу, финал при желании можно приклеить к началу и крутить в режиме нон-стоп. На любом месте останови — и получишь узнаваемый фотографический портрет той темноты, в которой так или иначе пребываем мы все. Включая милиционеров.