Каннский фестиваль

* Он сказал: приехали.

А вы думали, я этот дневник не начну?

Просто я, как правило, буду вести его поздно вечером. А что значит поздно по каннским меркам? Рано утром по московским. Официальный вечерний показ для прессы одного из фильмов завтрашнего дня стартует в Канне в 19-20.00. То бишь я дома в 22-23, а то и в полночь по местному времени – в час-два ночи по Москве. А еще написать надо и разобраться с дурацкими проблемами, которые связаны с дорогостоящим и не всегда поправимым каннским гостиничным интернетом.

Насчет приехали: я в Канне в 18-й раз. У меня есть даже медаль Каннского фестиваля за выслугу лет (врученная пару лет назад лично великим властителем каннских дум Жилем Жакобом), поскольку я, судя по всему, чуть ли не мировой рекордсмен по соотношению возраста - и количества приездов в Канн. Все-таки обычно в 18-й раз приезжают лет в 60. А мне пока меньше.

Как-то мы с Плаховым посчитали, сколько времени провел в Канне такой знаменитый советский критик как Георгий Капралов. Он побывал в Канне, если не ошибаюсь, сорок раз. Выходит, что он прожил тут, словно в эмиграции, почти два полных года. А я, значит, прожил в Канне семь полных, даже с половиной, месяцев.

* Про кино сегодня мало. Так – про общее.

Мы в очередной – стотысячный – раз летели в Канн вместе с Валерой Кичиным. А до фестиваля я напрогнозировал, что Канн может и не состояться из-за социальных взрывов во Франции, которые запросто могут перекинуться на Круазетт. Социального напряжения в Канне пока не заметно, что, впрочем, ничего не означает – толпы протестующих могут возникнуть вмиг и вдруг. Но взыграла ведь и другая проблема – неатипичной свиной пневмогриппии. Когда мы пришли на пересадку в одной из евростолиц (авиакомпанию рекламировать не стану – она однажды кинула нас с тем же Кичиным как мальчиков), то почти испугались: все ориентальные люди были в масках. На фестивале замаскированных, однако, мало. А японские женщины, помня, вероятно, о своем успехе у европейских мужчин, и вовсе стараются открывать тут все возможное.

Так, насколько далеко мы ушли от кино?

* Пока не очень далеко. Хотя главка опять не то, чтобы про кино. Одно из искренних расстройств первого фестивального дня – каннская экономия. Все-таки раньше ты приезжал на фестиваль – и сходу погружался в невероятно киношную атмосферу. Пусть даже атмосферу дешевой коммерции и кича: весь Канн был завешан рекламами продукции категорий «Б» и «Хрен знает что такое». На Круазетт правили бал знаменитые громоздкие трехсторонние рекламные щиты. Прошел теперь по Круазетт – пустота. Че-о-о-рт возьми! Только самый дорогостоящий из каннских отелей Carlton традиционно разукрашен вдоль и поперек. Тут рекламы и нового «Терминатора», и очередных «Трансформеров», и чего угодно, и фильма открытия Канна – мультяшки Up, и тарантиновских «Бесславных ублюдков»: портреты основных героев с надписью под каждым «ублюдок» расфасованы по всему фасаду. Кстати, у Тарантино ведь осознанная ошибка. Фильм называется не Inglorious BastArds, как упорно правят редакторы наших теле- и интернет сетей, а Inglorious BastErds. Друг Кичин предложил переводить это как «УблУдки». Но у меня до просмотра ленты, который, надеюсь, состоится на следующей неделе, 20 мая, возник более радикальный вариант: «УблЯдки».

* Еще про каннскую экономию в условиях кризиса: вроде бы количество прессы уменьшилось. А Канн конкурирует по этому количеству только с Олимпийскими играми, отдельно рекламно отмечая, что те проводятся лишь раз в четыре года. В американской прессе прошла информация, будто в Канн приехало в два раза меньше журналистов, чем обычно. Так ли? Сильно сомневаюсь. Иду в журналистской толпе после просмотра фильма открытия – внеконкурсной мультяшки Up – и вижу на расстоянии вытянутой руки супругов Плаховых. Протягивая руку, чтобы хлопнуть по плечу, на миг отвлекаюсь… навсегда. Бегаю по пресс-центру: нет Плаховых. Жуть! Народ! Прет! Так и не встретил Плаховых, между прочим.

Из других наших моментально увидел (поручкавшись) Марину Дроздову, Лену Слатину с мужем, Веронику Хлебникову, Машку (радость моя, талантливая Мария Кувшинова), Петю Шепотинника с Асей Колодижнер (вот тоже суперпрофи!), Антона Долина (который тут же рассказал, что тоже не нашел общего языка с «Ньюсвиком»)… Да нормально в Канне с журналистами!

* ФИЛЬМ № 1 (внеконкурсный). - это фильм открытия Канна Up режиссера Пита Доктера (Именно так, не ДоктОр). Можно, ничего не скажу, а к фильмам перейду завтра, точнее, сегодня вечером? Роскошное кино! Гуманное! Остроумное! Но ненавижу мультяшки! Канн поставил на открытие мультяшку, чтобы купить себе индульгенцию на все остальное конкурсное и официальное внеконкурсное кино, которое явно окажется куда более серьезным, концептуальным, сексуальным, жестоким.

* Именно этот Каннский фестиваль заранее вызывает в душе моей, если выражаться высоким слогом, страсти непритворные. Дело не в том, что в конкурсе – сплошь режиссерские имена: Альмодовара, Ханеке, фон Триера, Тарантино, неунывающего патриарха Алена Рене, Чхан-Ук Пака, Цай Мин-ляна, Элия Сулеймана, Жака Одияра и др. Жюри во главе с Изабель Юппер будет чем обеспокоиться. Вне конкурса, кстати, картины Гиллиама, Гондри, Марины де Ван, Аменабара, Рейми. И это те, кто прошли селекцию! Рекламируя каннскую программу-2009 как особо выдающуюся, чуть ли не лучшую за полвека, выдают, что в ходе отсева были отринуты как второсортные фильмы Джармуша, Дюмона, Коэнов, Содерберга, Акина, Солондза, Майкла Мура.

Дело в том, что Канн, по моему мнению, сам вкатился в кризис, и отнюдь не экономический. Разве каннские фестивали 2004-го, 2001-го, 1999-го были менее режиссерски звездными? Ничуть! Канн остается верен себе. Точнее, тому избранному кругу величайших режиссеров современности, который сам и сформировал – у прочих фестивалей, даже вроде бы конкурентоспособных Берлинского и Венецианского, подобных «ближних кругов» нет и быть не может. Все, кто мог, отдались Канну.

В этом и сила, и слабость Канна. Да, у него все лучшие. Но фактически разговоры о необычайной силе каннской программы-2009 обусловлены исключительно тем, что тут – впервые в истории – одновременно Тарантино и фон Триер. Классно? Да! Но, строго говоря, оба они – открытия 90-х. Оба, в некоторой степени, «старые песни о каннском главном». А Канн ведь настроен на реальное открытие свежих, еще непродегустированных массовым вкусом, актуальных артистических кинотенденций.

*Мои вопросы к Канну-2009: 1) явит ли нам фестиваль неожиданные киноформы и отчаянные киноформальности? 2) Продемонстрирует ли очередную схватку кинематографа эпатажа (натуралистического, варварского, сексуального, жестокого) и кино литературного, классического? Или такая схватка окончательно стала приметой прошлого? 3) Явит ли нам новый фантастический национальный кинематограф? Каковым недавно (особенно после каннской победы в 2007-м «4 месяцев, 3 недель и 2 дней») казался румынский? 4) Ответит ли на вопрос: возможна ли новая политическая киноактуальность? 5) Вздрогнем ли мы по-настоящему и радостно хоть от какого-то фильма?