В прокат выходит главный фильм осени — «Царь» Павла Лунгина. Картина о самых страшных годах правления Ивана Грозного уже успела стать сенсацией Каннского и Московского кинофестивалей.

В главных ролях Петр Мамонов и Олег Янковский, для которого роль митрополита Филиппа стала последней в жизни. «Ваш досуг» поговорил с Лунгиным о России, деньгах и тусовках.

Павел Лунгин

В основе сюжета «Царя» – духовная борьба двух героев русского средневековья: Ивана Грозного и митрополита Филиппа. Филипп пытается остановить кровавый террор, устроенный царем. Фильму прочат статус «бомбы» отечественного проката. И дело тут не только в кинематографически «вкусной» теме – чего стоят одни только сцены массовых казней! — но и в мощных актерских работах. В картине, снятой в рекордные сроки даже для быстро снимающего Лунгина (3,5 месяца), задействованы, помимо мэтров, несколько сотен человек массовки (жители Суздаля, где проходили съемки) и великолепные актеры, исполнившие роли второго плана. Так, юродствующего шута – «альтер эго» царя — сыграл священнослужитель Иван Охлобыстин, а злодея-опричника Басманова – Александр Домогаров.

Почему вы вообще решили снимать фильм про Ивана Грозного? В предыдущих работах вы тяготели к светлым характерам – вспомним «Такси-блюз», «Остров».
Ну, в этом фильме тоже есть светлые характеры. Например, один из моих любимых персонажей — митрополит Филипп. Человек, нашедший в себе силы не попасть под гипноз Грозного. Под это страшное, мощнейшее силовое поле. Видимо, он считал, что бывают такие времена, когда долг христианина – умереть. И принес себя в жертву в надежде остановить бессмысленное кровопролитие. Это один из самых высоких и прекрасных поступков в русской истории.

Из Ивана Васильевича, учитывая его тяжелое детство, теоретически мог получиться нормальный человек?
Сложно сказать. Ему всегда была присуща жестокость, причем жестокость неожиданная, что самое неприятное. В возрасте четырнадцати лет он впервые убил человека — зарезал своего сверстника. Тем не менее, начинал он свое царствование достаточно благородно. Был окружен хорошими советниками — тот же поп Сильвестр, например, — и шел по прогрессивному христианскому пути. Христианство тогда выражало идеи Возрождения. Но в какой-то момент в нем произошел перелом. Есть теория, что царь просто был душевно нездоров: довольно много фактов присутствия в нем двух, а иногда и трех разных личностей, что делало его потенциальным пациентом психиатрической лечебницы. К сожалению, таких лечебниц тогда просто не существовало. Трудно сказать, мог бы он сформироваться иначе. Но совершенно точно — если бы не Грозный, Россия сегодня была бы другой страной. Ведь был большой потенциал демократии внутри московского царства: Дума, споры, дискуссии, которые проводили бояре. Грозный патологическим богатством своей личности и патологической своей жестокостью во многом определил нашу историю. Его личность, как и личность Сталина, на долгие годы «опечатала» собою менталитет страны, сместила понятия добра и зла. То, что царствование «выпало» на Ивана Васильевича, – неудача для России. Поэтому меня, конечно, удивляет, что находятся люди, которые говорят: «Дайте нам нового Грозного».

Как вы думаете, в современной России существует человек, способный, подобно Филиппу, принести себя в жертву ради идеи?
Не надо путать кровавый террор опричнины и сегодняшнее недовольство экономическими решениями. Сейчас полно людей, которые выражают это недовольство. Не надо сравнивать значение поступка человека средневековья, когда он высказывал свой протест «помазаннику божьему», с сегодняшними выступлениями парламентариев, которые свободно говорят про политику государства. Не надо сравнивать время высокой трагедии с нашим временем – временем мелкого обогащения. Потому что даже крупное обогащение уже закончилось.

Процесс обогащения трагичен для России?
Я вижу огромную проблему подобного процесса. Но так сегодня живет весь мир. Видимо, нам нужно пройти этот путь до конца и оказаться в полном тупике, чтобы потом воспрянуть. Россия долгое время порождала некоторые идеологии, отличные от этого процесса. Сейчас она находится в русле общемирового движения и, в силу общей экстремальности своего характера, бьет остальные страны, показывая удивительные успехи на ниве неистового потребления. Но, в принципе, и в этом нет ничего нового. Вообще, одна из основных проблем нашей жизни в том, что пропадает оригинальность. В прошлом Россия была богата оригинальными идеями.

Что вас порадовало в культуре за последнее время?
Ты становишься старше, и сердцу все труднее трепетать… Хотя… Я прочитал одну книжку, которая меня потрясла. Удивила своей сложностью. Автор – американский писатель Томас Пинчон. Очень рекомендую почитать этого писателя. Что еще? Мне очень понравился спектакль «Дядя Ваня» в театре Вахтангова.

На Московском кинофестивале вы присудили первый приз картине Николая Досталя «Петя по дороге в царствие небесное». Почему?
Наверное, потому, что в этом фильме есть оригинальность и глубокий гуманизм. Несмотря на тяжелейшую атмосферу «прилагерного» поселка, в жизни его обитателей есть что-то очень трогательное. Их отношение к юродивому мальчику, например… Они остаются людьми. Идет вековечный спор о том, совсем ли пошел человек по пути мелкого зла, поиска выгоды и удовольствий и себялюбия, или все же, в какой бы тяжелой ситуации он не жил, «божественное» в его душе иногда просыпается. И эта борьба добра со злом и тяга души к красоте для меня – вечная тема в искусстве. Мне тяжело смириться с тем, что искусство просто должно констатировать: люди – дерьмо. Я не чувствую себя дерьмом, как не чувствую таковым и своих близких, и тех людей, с которыми я соприкасаюсь. Может быть, в этом моя старомодность и отсталость. Приз присудил не я, это было желание всего жюри, а оно было межнациональным.

"Царь", 2009
Иван Грозный – Петр Мамонов, митрополит Филипп – Олег Янковский

Возвращаясь к «Царю». Вы воспринимались как камерный режиссер, портретист души человеческой. А здесь – две-три сотни массовки. Насколько сложно вам было?
Сложно было это организовать. Навыки крупномасштабных фильмов за последние 20-30 лет у нас потеряны. Что-то удалось, что-то нет, но в целом, я считаю, мы справились.

Вы готовы и дальше снимать крупные проекты?
Я-то готов, но есть кризис, которым все заклинают друг друга, и который, как домовой, – его никто не видел, но все о нем говорят. И, кроме того, нужна тема… Пока у меня есть небольшой проект. Он связан с сюжетом вокруг оперы «Пиковая дама». Собственно, история происходит во время репетиции этой оперы. Идея моя, сценарий написан совместно с другими авторами.

Почему именно «Пиковая дама»?
Я думаю, образ Германа очень созвучен нашему времени. Герман – это человек, который больше всего хочет денег. И который готов пойти на все ради них.

На роль Германа позовете Мамонова?
Вряд ли он согласится... Надо кого-то искать.

Что вы делаете в перерывах между фильмами?
Плаваю. Занимаюсь дайвингом. Ныряю с аквалангом везде, где есть вода и кораллы. Я нырял и в Йемене, и в Индонезии. Кроме того, у нашей семьи есть маленький домик в Черногории, где мы любим проводить лето.

А в Москве на какой-нибудь творческой тусовке вас можно увидеть?
Нет. Я не люблю тусовки и вообще не люблю, когда вокруг много людей. Но, как все, хожу в театр. Еще, если уж мы заговорили о досуге, очень люблю джаз. Правда, на живые концерты хожу очень не часто. Знаете, с годами жизнь как-то сужается, и в ней остается пространство только для работы и для близких людей. Но главное поле интереса, побед и поражений – это, конечно, моя работа. Вообще, я не представляю, чем бы мог еще заниматься, кроме кино. Я снимать начал поздно, до этого был сценаристом. И очень мучился, когда писал. А когда начал снимать сам, понял, что это легко. Все-таки в моей голове живут не сценарии, а фильмы – движущиеся картинки. И реализуются они до конца, только когда я их снимаю. А если я их не снимаю, они плавают в воздухе, как пока не рожденные дети.